ТРИ ЧЕШСКИХ СТИХОТВОРЕНИЯ. 1998
*****
Пивная на окраине Брно со странным
названием
означавшим, наверное, что-то большее —
быть может, остановку посередине жары
или глоток холодного пива —
чем просто слова, выведенные на вывеске
над открытой настежь дверью.
Девушка в грязном переднике поднялась
со скамьи, где она сидела
с несколькими посетителями за грубым
деревянным столом,
и подошла
к стойке, чтобы налить мне пива.
Зной тяжело вливался в комнату, и когда
утонув в табачном дыму
я нашел в себе силы уйти
и вновь подозвал ее расплатиться,
она поднялась,
подошла также медленно,
усталая,
с мелкими каплями пота на лбу,
слегка улыбнулась
поблагодарив за оставленную ей сдачу,
и долго смотрела,
как развернув на столе маленькую туристическую карту
я вожу по ней пальцем.
Казалось, она
так же как я не находит слов.
Или считает их лишними?
И лишь когда
я замолчал — окончательно —
сбитый с толку невозможностью с ней объясниться,
она
обернулась к столу окликнув какого-то парня
что, видимо,
понимал хоть немного по-русски.
И он поднялся — неловкий, большой —
немного великоватый для этого помещения,
слегка откашлялся,
вытер влажные ладони о джинсы
и, взяв в руки карту, сказал
“вот здесь”. Его палец
немного замешкался над одной из улиц в углу листа
пока он не сдвинул его чуть левее,
поправившись — “здесь... в этом месте...”
И потом,
объясняя дорогу к гостинице,
он указал им куда-то в угол стены,
вернее, туда — сквозь нее —
в самую середину полдня,
как будто
твердо уверенный в направлении,
и, подумав немного, добавил —
“все время прямо”.
Он замолчал и уже за столом
вновь поднял голову, словно хотел прибавить что-то еще,
но, видимо, вспомнив что сказать больше нечего,
лишь повторил
“все время прямо”.
Вот так просто, немногословно —
все время прямо — и только,
словно желал мне не сбиться с пути,
и больше
не произнес ни слова.
Они так и сидели за грубым столом,
сдвинув пустые кружки
чуть в сторону —
к переполненной пепельнице и горстке горячих монет,
что я выудил со дна кармана.
Казалось, они
остаются ждать там кого-то еще,
кто так же войдет к ним
прямо из жаркого полдня,
войдет
в открытую настежь дверь,
слегка пригнувшись,
еще не освоившись после яркого света,
войдет
посреди разговора,
просто войдет —
выпить холодного пива,
узнать дорогу.
*****
Обстановка рабочей закусочной. Здесь
нет места ни женщинам, ни педерастам.
Старуха в углу — и та
похожа на вышедшего на пенсию землекопа.
Официант с мрачным лицом в замызганном
расстегнутом красном жилете
проливает пену в проходах между столов,
балансируя пирамиду из кружек.
Рабочий напротив
курит сигареты без фильтра “Старт”.
Над стойкой по ящику
идет трансляция футбольного матча.
Хорошо, наверное,
было б очнуться вот так за соседним столом
— словно в другой жизни —
каким-нибудь старым простым маляром
в испачканной красками робе,
склонившимся над пятой уже
кружкой “Старобрно”
во время
обеденного перерыва.
*****
В Брно, чем ближе к окраинам, тем дешевле пиво,
выпрямляются улицы, сделанные криво,
и все чаще отсчитанная мелкой монетой сдача
остается лежать на прилавке, почти ничего не знача.
День начитается с поиска тихого места,
где можно выпить, сидя в тени под навесом,
можно начать с минералки, но позже
все равно перейдешь на пивные дрожжи.
Лучше уж сразу зависнуть до ночи в каком-нибудь пабе,
пить пиво, решая какой бы тут вставить бабе,
пока сам не встанешь со стула раком,
вспомнив, что завтра с утра ехать в Прагу.
Но в Праге делать нечего — там все то же,
и чем ближе к центру, тем пиво дороже.
июнь 1998